Инновационные игрушки и новые каналы сбыта

Гости программы — ректор Государственного института русского языка им. А.С. Пушкина, доктор педагогических наук, профессор Маргарита Русецкая и основатель и руководитель группы компаний «Новый Диск» Борис Гершуни рассказали не только о том, как можно визуализировать русский язык через игры и игрушки и получить от этого прибыль, но и о других «скрытых» возможностях, которые можно найти на стыке науки и бизнеса.

— Антонина Цицулина: Как обычно, каждый понедельник в 17 часов мы обсуждаем в прямом эфире тему игры, игрушки. Сегодня у меня в гостях два замечательных гостя — это Маргарита Русецкая, ректор государственного университета русского языка имени Пушкина, и Борис Гершуни, основатель и руководитель группы компаний «Новый Диск». Говорить мы будем про игры и игрушки, которые связаны с нашим инновационным конкурсом, а точнее — со специальной номинацией, которую учредил институт, — «Игры и игрушки для изучения русского языка». О тех явных и скрытых возможностях, которые мы можем получить от синергии наших усилий. Но сначала вопрос, который вызывает улыбку: помните ли вы свою любимую игрушку детства, какая она была, и с чем она у вас ассоциируется?

— Маргарита Русецкая: Конечно, помню. Это были пупсики — маленькие куклы, мини-копии людей. Не современные пупсы: гротескные, с пузиками, с крупными глазами, с губками бантиком. Это была очень антропоморфичная копия ребёнка, очень пропорциональная, очень милая, с очень таким интеллектуальным, приятным выражением лица. Эти пупсики давали широчайший спектр возможностей организации игры. Во-первых, всё, что касается чисто женской сферы: пупсика нужно было одеть, потому что к нему не прилагался, как сейчас для Барби или других кукол, гардероб вечерних, дневных, школьных и прочих платьев. Соответственно, крючок нам был в помощь для вязания. Я даже помню, как из папье-маше туфельки для этих пупсиков изготавливались. Ну и, конечно, жильё, быт надо было обустроить этим пупсикам. У меня было очень достойное жильё для моего пупса. Родители, представляете, целую тумбочку под телевизором отдали под однокомнатную квартиру пупса.
И там было всё очень серьёзно. Естественно, с помощью родителей был проведён свет, который от батареек включался. Были торшеры, кровать со всеми принадлежностями для сна, стол, посуда — всё мини-мини. Знаете, это одно из самых ярких впечатлений детства, когда открывая эту тумбочку ты открывал целый мир.
Всё, что было в моей голове, крутилось вокруг этого пупса, его пристрастий, его увлечений, его склонностей, личных характеристик. Я была уверена, что когда я заканчиваю игру с пупсом, его жизнь на этом не заканчивается, а наоборот. Мне казалось, что когда я закрываю тумбочку, то вот там и начинается самое интересное. И что он, несомненно, продолжает жить своей жизнью. Просто не могло быть иначе. Мне казалось, что если эту тумбочку постараться тихонечко открыть так, чтобы моё вмешательство не было замечено, то я обязательно подсмотрю, как он передвигается, спит, включает свет, достает книжки с полок и так далее. И вот ни разу, как бы я не пыталась быть осторожной, мне этого, конечно, не удалось подсмотреть — живой мир пупсика, но я в это очень долго верила.

— Антонина Цицулина: Мы же точно знаем, что когда открывалась тумбочка, точно переставлялись книжки, мебель стояла по-другому.

— Маргарита Русецкая: Конечно.

— Борис Гершуни: Классический сюжет, который потом многократно в голливудских фильмах использовался.

— Антонина Цицулина: Яркая такая история. Борис?

— Борис Гершуни: У всего нашего поколения был такой, очень похожий набор игрушек, может быть ограниченный в чем-то. Об этом редко вспоминаешь, вообще не помнишь. Вот вы сейчас задали вопрос, и я пытался перебрать в памяти те игрушки, которые у меня были. Вспомнилась история, похожая на ту, что рассказала Маргарита Николаевна. Очень хорошо помню, как несколько лет подряд ежедневно играл в солдатики. Их было сначала мало, потом много-много, и все игрушки выстраивались вокруг солдатиков. Сначала это была военная игра, потом мирная история. Я всё время их куда-то перевозил машинками, которые у меня тоже были. Пытался для них построить город из кубиков. И солдатики всем этим руководили, во всем этом жили.
Что интересно, потом, когда уже в старших классах школы и в институте, появились стратегические игры, они стали самым любимым развлечением — игры типа Civilization, типа SimCity, в которых надо было что-то создавать, строить, завоёвывать. Качество этих игр всё улучшалось, улучшалась, и ты уже чувствовал себя настоящим стратегом, настоящим руководителем.

— Антонина Цицулина: Игра — это, конечно, целый мир. Я знаю, что у вас есть дети, которые в том возрасте, в котором либо начинают играть в игры, либо прямо активно-активно играют. Ваше видение сегодняшней игровой деятельности детей, оно сильно будет отличаться от того, которое было у каждого из нас?

— Борис Гершуни: Младшей сейчас 3 с небольшим. У нее игрушек много разных, мы купили недавно кухню, которая очень похожа на настоящую. Ей прямо очень понравилось, она каждый день приходит, каждый день что-то готовит, каждый день что-то делает, что-то изображает.

— Антонина Цицулина: Маргарита, а Вы какие покупаете?

— Маргарита Русецкая: Мне кажется, что важнее даже не сама по себе игрушка, а то, как эту игрушку ввести в мир твоего ребёнка, и какие сценарии вокруг этой игрушки существуют. Современная игрушка настолько многофункциональна и мультимедийна, она настолько разнообразна - что ни помыслишь, обязательно на прилавках можно найти. В этом и плюсы, и минусы. Потому что основная беда современного поколения детей, как показывают результаты научных исследований, - это неразвитое воображение. Современные дети объективно, достоверно отличаются от предыдущих поколений детей именно этим — они не умеют мечтать, не умеют представить, что кусочек дерева может быть то автомобилем, то танком, то пароходом, потому что они всё это имеют уже в виде действительно готовых пароходов, танков и так далее. А у нас один и тот же брусок мог быть, в зависимости от ситуации, то одним, то вторым, то третьим. Поэтому нельзя возлагать надежды, что мультимедийная, многофункциональная игрушка решит сама по себе проблемы развития речи, интеллекта, воображения. Это очень важно.

— Борис Гершуни: Очень важно не только то, что дают родители, а что ребёнок получает из детского сада, из школы, что ему дает система образования. Вот у моих старших сыновей было стандартное образование, там система сразу накладывает ограничения на ребёнка. Младшая дочка учится по Монтессори, и это совершенно другое, разница огромная. Ребёнок открыт ко всему. Он совершенно свободен в своих фантазиях, никто никакие ограничения на него не накладывает в садике. Мы удивляемся каждый день тому, что она придумывает. Понятно, что это свойственно всем детям — придумывать, но потом система образования как-то начинает всё это отрубать, ограничивать ребенка, и многие вещи исчезают.

— Антонина Цицулина: Поддержу тему, так как знаю результаты исследования, по которому выяснилось, что на свободные игры детей, когда они играют в то, что им интересно, в наших детских садах отводится всего полчаса. Мы все гордимся, что в Российской Федерации 99, а считай 100% детей от 3 лет до 6 охвачены системой образования. Что они 5 дней в неделю по 10, а то и 12 часов проводят в дошкольных учреждениях, и мы в полной уверенности, что там они в коллективе, наиграются, наобщаются, начитаются. Но все не так просто. Это серьёзный предмет для заботы всех нас.
Давайте поговорим, где место игрушки, в том числе в продвижении русского языка, в изучении русского языка. И попытаемся определить, где место нашей промышленности в больших государственных программах, которые реализует институт русского языка.

— Маргарита Русецкая: Русский язык мы сначала усваиваем спонтанно, по подражанию, в семье. Роль игры, игрушки здесь чрезвычайно велика, потому что через игрушку, через игровые потешки, стишки усваивается и грамматика, и лексика, и фонетика. Дальше — школа. Безусловно, мы знаем, что дошкольный и младший школьный возраст - период игры, когда через игру и игрушку формируются ещё и учебные действия. Начиная со средней школы, русский язык становится не просто предметом, а метапредметом. Поскольку качество владения письмом и чтением, понимание текста, грамотная работа с текстами обслуживает академическую успешность по всем предметам. Есть статистика даже по ЕГЭ о том, что в каждом предмете абсолютно, будь то физика, математика, химия, есть доля русского языка, роль русского языка. Поскольку многие неуспешные ответы —результат не предметных знаний, а результат непонимания инструкции. Ребята просто неправильно прочитывают инструкцию, не выполняют правильно задание именно потому, что не сформирована языковая компетенция работы с текстом.
Если говорить дальше о профессиональном образовании, то безусловно, русский язык является важнейшим фактором конкурентоспособности на рынке труда. И работодатели сегодня отмечают, что среди всех компетенций, квалификаций они первое место выводят владение языком, устные речевые коммуникации и письменные речевые коммуникации. Поскольку русский язык, уровень его сформированности, это и есть показатель когнитивных способностей. Рынок труда меняется очень быстро, профессии уходят, устаревают, приходят новые, поэтому русский язык, овладение русским языком является универсальным индикатором, насколько человек будет готов перестраиваться и может быть успешен в разных коммуникативных ситуациях.
Хочу обратить внимание, что для многих регионов нашей страны русский язык не является родным. Более чем в 20 регионах родной язык не русский, а другие языки - татарский, башкирский, якутский и т.д. Русский язык усваивается там, как второй язык. В соответствии с этим есть задача, которая сегодня, не могу сказать, что одинаково успешно во всех регионах решается, но попытки делаются, по организации билингвального обучения. С раннего возраста билингвальные детские сады, в которых для изучения русского языка — широчайший спектр. Это особые дидактические средства, настольные игры, речевое сопровождение для традиционных, казалось бы, игр.
Ну и третье, это, безусловно, русский язык за рубежом. Там, где его хотят поддерживать в семьях наши соотечественники, там, где его изучают как иностранный язык. Русский язык сохраняется как школьный предмет, как иностранный предмет. Поскольку изучение любого иностранного языка не может идти в отрыве от культуры, то одна из концепций, созданная в институте Пушкина, это как раз лингвострановедение, изучение языка через погружение в культуру. Ну и как же для детей изучать язык без погружения в культуру игрушки.

— Антонина Цицулина: Давайте мы сегодня ограничимся 2-мя темами. Это игрушки для изучения русского языка для детей дошкольного и младшего школьного возраста. И обязательно затронем всё, что касается инноваций, потому что для сегодняшней промышленности при сохранении традиционной игры и игрушки необходимо думать и о новых технологиях. Борис, ваша компания, с одной стороны, уже очень давно на этом рынке — больше 25 лет. С другой стороны, будучи в авангарде всего, что касается цифровизации, компьютерных игр, того, что связано с новыми технологиями, Вы сейчас инвестируете, в том числе, например в производство классических книг. Как Вы думаете, если говорить о том, как мы будем изучать русский язык с детьми, которые только рождаются?

— Борис Гершуни: Все средства обучения русскому языку делятся на 2 больших группы. Первое, это то, что мы видим в материальном виде, и там, конечно, многообразие большое — это и бумажные книги, и различные дидактические карточки, и различные плакаты или разные азбуки, из разных материалов, даже электронные различные книжки, которые говорят.
Вторая огромная группа, это то, с чем ребёнок сталкивается в цифровом мире. Сейчас, как мне кажется, самое интересное происходит именно в этой, во второй группе. Там просто всё меняется с огромной скоростью. Дополненная реальность и виртуальную реальность, смешанная реальность. Недавно показали первый прототип magic leap, то, что будет, возможно, одной из самых интересных технологий будущего, когда компьютерная реальность накладывается на существующую в реальности. Все эти продукты в цифровом мире, они, конечно, дают совершенно иное представление для детей и для взрослых.

— Антонина Цицулина: Можно прочувствовать, эмоционально погрузиться?

— Борис Гершуни: Да. Понятно, что это не подходит для маленьких детей, для них остаются традиционные средства, поэтому мы занимаемся довольно много традиционными вещами, такими как книги. Мы их делаем для детей до 5 лет, до этого возраста компьютерные технологии скорее не нужны, иногда даже вредны. Там все традиционное, развивающее фантазию и гораздо больше влияет на детей.
Но с определённого момента, с определённого возраста всё, что происходит в цифровом мире, гораздо интереснее ребёнку, с учётом того, как развивается сейчас цифровая педагогика, какие появляются новые возможности у цифровой дидактики. Очевидно, что всё большая часть обучения будет прикладываться в сторону различных цифровых платформ.

— Антонина Цицулина: Да, здесь такие две крайности. С одной стороны, очень много говорят об ограничении, например, искусственного интеллекта либо цифрового мира в раннем возрасте детей, тогда, когда надо чувствовать этот мир каждый клеточкой своего тела. Я помню достаточно много лет назад, когда коллеги, которые являются основоположниками развития IT, открыли детский сад в Силиконовой Долине, где полностью убрали планшеты, телефоны...

— Борис Гершуни: Но потом всё равно разработали платформу цифровую.

— Антонина Цицулина: Да, поэтому мы говорим о том, что эти два мира надо гармонизировать. Мне сейчас очень интересен опыт коллег, та программа, которую реализует Китай. Когда они в нескольких тысячах детских садов выбрали время и организовали места для открытой игры детей, где они могут играть со всеми природными материалами. Самое главное — из детской игры убрали взрослых. И оказалось то, что дети любят и могут играть, умеют организовывать свою игру, главное - не ограничивать их. И моё понимание — надо учить играть взрослых, запрещать им ограничивать игру детей.

— Борис Гершуни: Я хотел рассказать про гармонизацию предметно-пространственной среды и цифровой среды. Очевидно, что развитие будущего заключается в том, что эти две среды будут сливаться. И у нашей компании уже сейчас есть несколько продуктов, которые делают шаг в этом направлении, гармонизируют эти среды. Например, у нас есть такой класс продуктов, который называется интерактивные конструкторские среды. Это свободная среда, где ребёнок может создать любой объект. Есть два продукта из этой серии. Один называется «Фантазеры», второй — «Сделай сам, создай свою историю». Общая идея там одна и та же: ребенок создаёт некоторый цифровой объект, и потом рисует, раскрашивает, анимирует, и дальше может его, например, распечатать на принтере, вырезать, если это театр и играть, как обычный настольный театр. А может играть в цифре и обмениваться с другими детьми в цифре. Очевидно, что тут огромная значимость языка, потому что ребенок должен придумать сюжет, должен всё это озвучить построить разные конструкции вокруг этого. И будущее, наверное, за такими вот гибридными средами.

— Антонина Цицулина: Согласна. Исследования говорят, что скоро нам придётся вводить категорию игр, называющуюся «гибридные игры». Но вернёмся к русскому языку. Я помню, как когда-то я была полностью потрясена музеем иврита: как через формат игры, игрового оборудования коллегам удалось показать всю полноту языка, всё многообразие, всю его сложность. С этого момента я мечтаю о музее живого русского языка, потому что понимаю, насколько мы могли бы и можем богаче показать наш русский язык. Я рада, что этой темой заболела Маргарита. Это, мне кажется, очень большая, многолетняя и очень важная история.

— Маргарита Русецкая: Несомненно. Во-первых, ещё раз хочу сказать спасибо за то, что в своё время Вы рассказали об этом музее в Тель-Авиве, и мы действительно вот уже, наверное, три года нашими научно-исследовательскими структурами института эту идею развиваем. Уже созданы и концепция, и прошли обсуждения различных модулей. Безусловно, русский язык заслуживает своего музея. Но когда мы стали описывать музейные модули, то столкнулись с тем, что визуализировать, сделать современное музейное пространство языка не так легко.
Мы понимаем, что сегодня всё музейное дело движется в интерактив. И современные музеи, которые открываются в последнее время, они — образовательные, познавательные, мультимедийные. И именно таким, конечно, должен быть музей русского языка. А вот как визуализировать русский язык, как визуализировать языковые процессы? Это задачка не из тривиальных, согласитесь. И когда зашла речь о том, чтобы попробовать это сделать через игру и игрушку, мне показалось, что мы на верном пути. Потому что, действительно, как мы уже говорили, усвоение языка в раннем детстве невозможно без речевых игр и без игрушек. И попробовать методику обучения языку представить в дидактических средствах, в играх, в речевых играх и в речевых сопровождениях к другим играх.

— Антонина Цицулина: И творческих, нарисовать можно язык.

— Маргарита Русецкая: Да, несомненно. Вот это, мне показалось, хороший вызов даже для учёных, для методистов. Это новая ступень, на которую можно подняться только с производителями игр и игрушек. Конечно, это должно быть очень технологично, современно, функционально. Мы готовы написать техническое задание к такой идеальной игрушке для усвоения русского языка.

— Антонина Цицулина: Ловлю на слове. Хочу обратиться к разработчикам, к авторам лучших программ по изучению русского языка, коллеги, присоединяйтесь! Заходите на сайт http://www.iclub-rnta.ru, заполняйте конкурсную документацию и участвуйте в конкурсе!

Источник: acgi.ru