Фабрики рабочим: почему городам XXI века нужна собственная промышленность

В конце февраля Москва должна была заключить очень крупную сделку: продать инвестору 99,9% долей в компании «Промобъект», которой принадлежат 65,02 га земли в Нагатинской пойме, на территории завода ЗИЛ. Начальная цена составляла 23,4 млрд рублей. Инвестор получал право построить здесь 1,56 млн кв. м жилой и коммерческой недвижимости. Одно из условий — снос за свой счет строений и передача 27 га очищенных земель городу для развития социальной и транспортной инфраструктуры.

Интерес к объекту выражали компании «Кортрос» Виктора Вексельберга, «Главстрой» Олега Дерипаски и др. Срок подачи заявок истекал 20 февраля, но его продлили до 20 марта. Решившись застроить ЗИЛ, Москва идет по пути, который уже прошли многие европейские и американские города.

В общих чертах схема такова. Один из заводов в промзоне города закрывается, потому что его технологии устарели или владелец переносит производство в Китай. Ткань города не терпит пустоты, в какой-то момент цены на недвижимость вырастают настолько, что проект сноса или реконструкции завода становится рентабельным. С большей или меньшей степенью варварства его корпуса реконструируют, в них селятся состоятельные люди, и бывшая промзона превращается в жилой район. Соседние фабрики тоже медленно погибают, и их владельцы охотно продают имущество девелоперам под новые жилые проекты. Градостроители и проектировщики не видят в этом ничего дурного — город живет, а «manufacturing is dead». Дома, дороги, школы, парки на территории бывших унылых промзон — что может быть лучше?

Но все оказалось сложнее. Последние 10 лет в Европе и Америке набирает силу идея неизбежности реиндустриализации.

Вот несколько примеров того, как крупные города пытаются исправить свои ошибки.

Чикаго, США

Прислушаться к желаниям жителей

«Промышленность мертва» — этот тезис в 1970–1980-е годы стал аксиомой для архитекторов крупных американских городов. Действительно, если в начале 1970-х в США доля рабочих на рынке труда составляла 36%, то к 2009 году она снизилась до 10%. На промышленных предприятиях трудилось всего 11,6 млн американцев. При этом небольшие производства оказались более живучими, чем промышленные гиганты: число занятых на заводах со штатом свыше 500 человек упало с 9 млн до 3,2 млн человек, а на более мелких — с 12,5 млн до 8,5 млн, то есть меньше чем в два раза.

Том Анготти, профессор градостроительства в колледже Хантера Городского университета Нью-Йорка, — ярый борец с упадком промышленности в городах. Он написал книгу, название которой можно перевести как «Нью-Йорк на продажу: общественное градостроительное планирование против глобального рынка недвижимости». В ней он противопоставляет путь развития города за счет финансовой сферы, услуг, недвижимости развитию за счет оживления промышленности.

Чем хороши промышленные предприятия? Анготти в сборнике «Прогрессивное планирование» перечисляет основные плюсы. Во-первых, это более постоянные рабочие места, чем в сфере услуг, рабочим проще объединяться в профсоюзы и они получают более высокие зарплаты. Во-вторых, заводы и фабрики останавливают ненавистный Анготти процесс джентрификации, когда старые городские здания переделываются в дорогое жилье, цены на недвижимость взлетают, а район теряет функциональное разнообразие. В-третьих, если фабрикой владеют местные бизнесмены, она объединяет их, наемных рабочих, контрагентов и их работников в крепкое локальное сообщество.

Одним из первых городов, в которых промышленные предприятия попали под защиту властей, стал Чикаго. К середине XX века около 25% территории в центре занимали промзоны. Генплан развития города, разработанный в то время, предлагал активно менять назначение этих земель и застраивать территории объектами вроде жилья или офисов, в которых жили бы и работали более обеспеченные, чем рабочие, офисные клерки.

«Коридор Клайборн» — это полоса земли, которая тянется между левым берегом реки Чикаго и улицей Клайборн. Здесь издавна был промышленный кластер. В 1983 году одному из девелоперов удалось получить разрешение закрыть фабрику по производству пианино и переделать ее в лофты. Квадратный метр в жилом или офисном здании стоил в три раза больше, чем в промышленном, поэтому девелоперы стали раскупать и другие участки. «Коридору» предстояло полностью измениться.

Однако против этого выступило сообщество местных жителей, многие из которых трудились на фабриках. В США активно работают некоммерческие организации под названием «корпорации общественного развития» (Community Development Corporations, CDC). Они призваны увязывать интересы местных жителей, бизнесменов и землевладельцев с интересами властей и девелоперов. Обитатели «коридора» возмущались, что власти к ним не прислушиваются, что вывод промышленных предприятий обусловлен не рыночными законами, а сговором алчных чиновников с девелоперами.

CDC района сумела донести эту мысль до Гарольда Вашингтона, первого афроамериканца, избранного на пост мэра Чикаго в том же 1983 году. Он прислушался к мнению избирателей, отменил перевод земли промышленного назначения в категорию, позволяющую строить жилье, и разработал программу поддержки местных производителей. Эти действия вызвали волну критики. Газета «Чикаго Трибьюн» прямо назвала его ретроградом, обвинив в «антидевелопменте». Однако несколько промышленных кластеров сохранили многие заводы и фабрики, в том числе тот самый «Коридор Клайборн». В 1988 году в этом районе было 6588 рабочих мест, в 2004-м, когда проводилось детальное исследование, их стало 7415. Не так много, но, если бы участки застроили жильем, рабочих мест и вовсе не осталось бы. 

Нью-Йорк, США

Поддержать тех, кто остался

К концу 1990-х годов в центре Нью-Йорка закрылись последние крупные промышленные предприятия — «Игл Электрик» в Квинсе и «Фабервер» в Бронксе. Только за 8 лет, с 2002-го по 2010-й, 64 000 рабочих мест для «синих воротничков» просто исчезли, финансовый сектор и сектор недвижимости торжествовали победу.

Однако в промышленных районах Манхэттена, Бруклина, Квинса и Бронкса осталось множество более мелких предприятий. Швейные ателье, мебельные фабрики, пекарни, типографии, в которых работало по 20-30 человек, ютились в старых промышленных зданиях и, казалось, после закрытия крупных заводов и фабрик тоже должны были закрыться из-за высоких издержек, сложной логистики и интереса девелоперов к земле большого города.

В 1990 году власти Нью-Йорка создали некоммерческое предприятие, которое должно было поддерживать местных производителей, New York Industrial Retention Network (NYIRN). Его сотрудники начали опрашивать владельцев небольших мастерских и обнаружили, что те живут не так уж плохо. Дизайнеры располагаются рядом с художниками, чтобы иметь возможность быстро воплотить их идеи в жизнь. Модельеры — рядом с небольшими швейными фабриками. Пекари обеспечивают местные кафе и рестораны. Производители стройматериалов или архитектурных деталей сбывают свою продукцию девелоперам, активно застраивающим центр города.

«Мы обнаружили, что изделия выживших предприятий ориентированы в основном на локальную экономику, — пишет в своей статье «В тени рынка недвижимости» бывшая заместитель главы NYIRN Сара Крин. — Сильной стороной выживших предприятий была их близость к потребителю, все проблемы можно было решить мгновенно». А изделий огромному городу Нью-Йорку требуется очень много.

«Почему я на Лонг-Айленде? — приводит слова одного краснодеревщика, который поставлял мебель в дорогие бутики, профессор городского планирования в Хантер-колледже Линн Маккормик. — Потому что здесь я близко. Могу приехать к клиенту через 15 минут и решить проблему».

Властям города оставалось по возможности помогать предпринимателям. NYIRN составила электронный каталог (в него вошло около 800 местных производителей) и вложила средства в создание марки made in New York, которую присваивают самым разнообразным изделиям локальных мастерских. Товары под этой маркой покупают патриотично настроенные жители Нью-Йорка.

 
Глазго, Великобритания

Построить гигантскую энергетическую установку

«Нужно строить новые заводы и фабрики», — заявил на Давосском форуме британский премьер Дэвид Кэмерон в 2011 году, объясняя, почему многие страны Европы залезают в долги. В том же году государство решило вложить £50 млн в строительство крупной электростанции, использующей энергию морского ветра, в центре шотландского Глазго. Это устройство получило название Offshore Renewable Energy Catapult («Прибрежная возобновляемая энергетическая катапульта»).

Великобритания располагает достаточными запасами газа, который она добывает в Северном море. В стране и так работает несколько крупных ветряных электростанций. Зачем нужен новый проект? «Нашей долгосрочной целью является рост промышленного производства и удвоение вклада этого сектора в ВВП», — сказано на сайте «Катапульты». За счет закупки высокотехнологичного оборудования у местных производителей власти Великобритании и Шотландии хотят подстегнуть развитие этого сектора.

Стоимость 1 МВт/ч энергии «Катапульты», как ожидается, составит £140. Дешевле, чем в среднем для аналогичных станций, но гораздо дороже энергии, произведенной при сжигании газа (€55–110).

Forbes.ru